Потому что, душа так велела. Борис Бурмистров
Есть среди кузбасских поэтов имена, которые известны всей России. К таким относится Борис Васильевич Бурмистров. Председатель Правления Союза писателей Кузбасса, секретарь Правления Союза писателей России. Входит в Высший Творческий Совет Союза писателей России, в Российскую академию естественных наук, является академиком Петровской академии наук и искусств. Член Общественной палаты Кемеровской области I-го созыва, советник губернатора Кемеровской области по культуре. Такой далеко не полный перечень званий и титулов Бориса Васильевича. Но самое главное звание для него – ПОЭТ!
Борис Васильевич Бурмистров родился 8 августа 1946 года в Кемерове, на улице Каменной, в семье рабочих. Здесь на этой улице прошли его детство и юность. Этой улице он посвятил строки: «Вот и состарилась улочка тихая, где наше детство прошло. ».
Писать стихи Борис Бурмистров начал еще в школе. Как сказал сам поэт: «Потому что душа так велела, потому что чувства просились наружу».
После окончания в 1964 году Сибирского политехнического техникума работал в Прокопьевске, Кемерове, Березовском – слесарем, бульдозеристом, механиком, заместителем директора завода. Несколько лет жил и работал в старательской артели на Крайнем Севере. Впервые напечатался в 1971 году в газете «Северная заря». Там на Севере писал мужские, старательские стихи, которые потом превратились в песни. Их записывали на магнитофон и передавали друг другу. Когда спустя несколько лет Борис Бурмистров поехал в Донбасс, то с удивлением обнаружил, что там поют его «северные» песни. Север навсегда остался в сердце поэта.
* * *
Не писал я про Север пока,
Не сказать, что иные заботы,
Просто долго дрожала рука
От тяжелой колымской работы.
Вернувшись в Кузбасс, работал в Берёзовском заместителем начальника строительной организации, затем механиком, заместителем директора оборонного завода в Кемерове. С 1984 года Борис Васильевич начал работать в Союзе писателей Кузбасса директором бюро пропаганды художественной литературы и полностью посвятил себя литературному труду. В 1992 году был принят в члены Союза писателей России. С 2003 года работает директором Дома литераторов и является председателем Правления Союза писателей Кузбасса.
Но, где бы и кем ни работал Борис Васильевич, он всегда оставался поэтом. Бурмистров – автор многих поэтических сборников. Первая книга его стихов «Не разлюби» вышла в Кемерове в 1989 году. В дальнейшем выходили: «Душа», «Поклонись земле русской», «Живу, и радуюсь, и плачу», «День, зимнего солнцестояния», «Скажи люблю…», «Чтобы женщина рядом была», «Как жить на свете не любя»; «О чем не сказано ещё»; «Сквозь сумерки времён» и др. Лучшие произведения Бориса Бурмистрова включены в российские коллективные сборники, хрестоматии, антологии: «Собор стихов», «Русская сибирская поэзия», «Писатели Кузбасса». Его стихи переведены на узбекский язык. Бурмистров Б. В. публиковался в российских и сибирских журналах: «Наш современник», «Москва», «Литературная Россия», «Сибирские огни», «Огни Кузбасса», «Чаша круговая», «Бийский вестник» и др.
Борис Васильевич также великолепный исполнитель своих песен под гитару. У него записан компакт-диск с песнями, которые когда-то пел друзьям, и новыми, пользующимися популярностью у слушателей: «Осенняя трава», «Чтобы женщина была рядом» и др.
Стихи к Борису Бурмистрову приходят по-разному. Может что-то увидеть на улице и в памяти останется зарубка, а может встать ранним утром и записать строчку, которая, вдруг пришла в голову. Однажды утром проснулся и записал: «Любовью к ближним истончусь…, душа любовью станет». И вначале не придал этим строчкам особого значения, а когда позже посмотрел, то понял, совсем – неплохо. Так появилось стихотворение, а эти слова стали его жизненным кредо.
* * *
Пройдет печаль, исчезнет грусть
И ночь, как сон, истает.
Любовью к ближним истончусь –
Душа любовью станет.
Важной темой в творчестве Бурмистрова является любовь к женщине: «Чтобы женщина рядом была. И не просто была, а любила. »
«Я начинал писать о любви и продолжаю творить в этом направлении», – говорит поэт. Не зря его сборники так и называются: «Не разлюби», «Скажи люблю…», «Чтобы женщина рядом была», «Как жить на свете не любя».
Но поэт совсем не сводит понятие «Любовь» только к взаимоотношению полов, она для него не просто воздыхания под луной.
«Любовь для поэта, – считает Бурмистров, – та ось мироздания, вокруг которой вращается всё. А отношения между мужчиной и женщиной – это лишь оселок, на котором Всевышний стремится довести до совершенства самое светлое чувство, сформировать его таким, чтобы оно стало всеохватывающим, всегда и везде главенствовало во взаимоотношениях людей. Бог любит и учит этому чувству нас». На встречах со школьниками Борис Васильевич так и говорит: «Любовь – это не то, что показывают в американских фильмах, это – сначала соприкосновение душ, а уже потом – жизнь вместе».
* * *
И свет любви необъяснимой
Во тьме отыщется. И вновь
К душе измученной, ранимой,
Как божий дар, придёт Любовь
Жизнь для поэта Бурмистрова интересна своим многообразием. Он впустил в свои стихи весь окружающий мир. Свое творчество посвятил людям, живущим рядом, отчему дому, родному краю и городу, которые стали для него источником вдохновения.
* * *
Из прошлого высвечен сердцем
Нетленный родительский дом…
* * *
В моем лице – морщинки прапрадеда,
В моем лице – улыбки праправнука,
В моем лице – крупинки прапрасвета,
В моем лице – полоски прапразвука.
Борис Бурмистров – современный поэт и его, конечно же, тревожит все, что касается современного общества.
Поэт ощущает в себе кровные связи с вечными обликами и явлениями жизни, и в первую очередь с прошедшим, настоящим и будущим поколением родных людей. Семья, родные, «родова» для него не просто слова – это связь времен. И чтобы не происходило в стране, эта связь не должна рушиться.
Когда в 90-е года на страну обрушились реформы, вогнавшие многих россиян в депрессию и нищету, поэт Бурмистров не молчал. Его строки, написанные на злобу дня, правдивы и убедительны.
* * *
Что-то не то в этом мире творится,
Если печалью подсвечены лица,
Если на лицах тревога застыла,
Значит, душа о душе позабыла,
Значит, душе одиноко и сиро,
Значит, в миру нету Божьего мира,
Значит, Любовь в суете затерялась –
Мне не досталась, тебе не досталась…
Так и живем в этой жизни мы бренной –
Плачет душа о душе сокровенной.
Россия, Родина воспринимается поэтом Бурмистровым во времени, исторически. Страна сегодняшняя для него – это далеко не та Россия, которую знает мир. Он уверен, что испокон веков, даже в самые трудные времена опорой для русских была духовность, которую он черпал в православии.
«Поэт без Бога в душе подвержен искривленному восприятию и изложению сути земного бытия, – считает Борис Васильевич. – И напротив, когда поэт остается один на один с Богом, верой, в нем раскрывается искренность, чистота помыслов и их воплощение в поэтических творениях».
В 2003 году была издана книга «Собор стихов». Три года, три поэта: Борис Бурмистров, Сергей Донбай и Александр Ибрагимов работали над «Собором стихов». Стихи для этого издания не писались поэтами специально. Они были написаны в разное время, но оказалось, что духовные стихи писались всегда, даже в самые атеистические времена. Потому что при любых политических событиях поэт не может не думать о Боге, о душе, о любви, о природе.
Есть два пути – Божественный, к Свету, и – в бездну страстей и неверия. Книга «Собор стихов» несет в себе Свет… Вглядитесь, Вслушайтесь!
На грешную жизнь не ропщите —
Все было, все будет в судьбе.
Друг в друге врага не ищите,
Но Бога ищите в себе.
Друг в друге лишь друга ищите,
Отринув хулу и вранье,
И памяти тонкие нити
Не рвите во имя свое.
Творчество, несомненно, занимает большое место в жизни Бориса Васильевича Бурмистрова. Но у председателя Кемеровского областного отделения Союза писателей России очень много и других важных дел. Его постоянной заботой стала поддержка молодых талантливых авторов. В течение многих лет Борис Васильевич вместе с соратниками по перу ведет просветительскую работу в учебных заведениях Кузбасса. Совместно с департаментом образования разработал и внедрил программу эстетического воспитания школьников. В школах Кузбасса проходят уроки кузбасской литературы, на которых писатели встречаются со школьниками. На литературных встречах в школах неоднократно поднимался вопрос об издании книги, в которой было бы представлены поэзия и проза писателей, чье творчество наиболее полно отражает историко-литературный процесс в Кузбассе. Ответом на такой социальный заказ и стала работа Союза писателей Кузбасса и его художественного совета над хрестоматией «Писатели Кузбасса». Хрестоматия, вышедшая в 2007 году, представляет собой труд пятидесяти четырёх наиболее известных поэтов и писателей Кузбасса, внесших в литературу заметный вклад. Книга рекомендована для чтения в 5–11 классах общеобразовательных учреждений Кемеровской области.
Большим событием в литературной, культурной жизни не только Сибири, но и России стала реализация проекта Бориса Васильевича Бурмистрова – издание Антологии «Русская сибирская поэзия – 20 век». Целью данного проекта было – собрать лучшие поэтические произведения сибирских писателей XX столетия. И благодаря полученному гранту от Международного гуманитарного общественного фонда «Знание», в 2008 году Антология вышла в свет. Такое собрание лучших произведений сибирских писателей вышло впервые. Антология «Русская сибирская поэзия – 20 век» – это не только художественная книга, но и прекрасное учебное пособие для школьников и студентов.
Особо волнует Бориса Васильевича снижение среди молодежи культуры русского языка. По его инициативе в Областной совет народных депутатов было подготовлено обращение писателей Кузбасса с просьбой — издать закон о сохранении русского языка. Он с горечью отмечает, что сегодня русский язык нужно защищать – от неразумных заимствований из иностранных языков, от использования нецензурных слов, от языка Интернета, который становится модным и превращает современную молодежь в Эллочек Людоедок.
***
Загляделся в прозрачный ручей
И над жизнью задумался снова:
Отдохнуть бы от шумных речей
В ожидании светлого слова.
Как прекрасен родимый язык,
Как он в строчки, созвучья ложится,
Словно к чистой водице приник –
До конца моих дней не напиться…
За особый вклад в литературу и культуру страны Борис Васильевич Бурмистров удостоен редких наград. Одним из первых российских писателей, он награжден орденом российской Академии естественных наук «За пользу Отечеству» им. В. Н. Татищева, юбилейной медалью им. Вернадского, юбилейной медалью к 200-летию А. С. Пушкина. За создание сборника православной поэзии «Собор стихов» ему вручена Всероссийская православная литературная премия им. Александра Невского. Бурмистров Б. В. — лауреат литературной премии имени Василия Фёдорова, Всероссийской премии «Белуха», Всероссийской литературной премии имени Н. А. Клюева. За книгу стихов «Сквозь сумерки» ему вручена Большая литературная премия России. Заслуженный работник культуры России, награжден многочисленными медалями и грамотами.
Жизнь и время посеребрили бороду, пришла мудрость, но душа поэта Бориса Бурмистрова всё так же светла, как у того мальчика, бегавшего по улице Каменной.
В детстве ему мечталось, что придет время, когда мир, покой и любовь будут в каждом доме на всей Земле. Ему верилось, что это возможно в его родной стране. Но прошли годы. Много бед, горя и потерь обрушилось как на страну, так и на самого поэта. Какими словами можно рассказать о потерях друзей и близких, какими слезами оплакать любимых. Оттого и печальны некоторые стихи поэта.
* * *
Поплачь душа, быть может, легче станет,
Забудь обиды, горести забудь.
И этот день – он также в бездну канет
И там продолжит бесконечный путь.
* * *
Что-то оплачено кровью и потом,
Что-то свалилось, как манна с небес.
И в одиночку, и с целым народом.
Нес я безропотно тяжкий свой крест.
Душа и слово для Бориса Бурмистрова понятия неразделимые. А когда душа больна – ее лечат словами добра, любви, сострадания. Он убежден, что любой человек, приходящий на Землю должен хотя бы маленькую толику сделать для совершенствования мира сего.
«Наше поколение далеко не последнее на планете, – считает поэт, – поэтому долг всех живущих сегодня, сохранять и приумножать доставшееся духовное богатство для будущего наших детей, чтобы они могли черпать из него и очищать свои души от скверны всякой».
С этими мыслями живет поэт Борис Бурмистров. Живет и надеется, что тяжкие, смутные дни на Руси обязательно пройдут. Ведь во все времена «и плакалось, и пелось…».
Поэту Борису Бурмистрову хочется, чтобы больше пелось!
1. Тюшина, Екатерина Потому что душа так велела: о творчестве поэта Б. В. Бурмистрова // Огни Кузбасса, 2011. — № 6. – С. 147-149.
2. Тюшина, Екатерина В ожидании светлого слова : о творчестве поэта Б. В. Бурмистрова / Екатерина Тюшина // Наш современник. – 2016. – № 8. – С. 263-266.
Источник
Борис бурмистров поклонись земле русской
Дороги, долгие дороги —
У каждого своя стезя.
Разлуки, горести, тревоги –
Как будто бы без них нельзя.
Две колеи по бездорожью
Да эхо гулкое в ночи,
Меня пронизывает дрожью
Мерцанье гаснущей свечи.
Скользит огонь неудержимо
И тает, тает вдалеке.
И свет любви нерасторжимой
На этом тонком фитильке.
И свет любви необъяснимой
Во тьме отыщется. И вновь
К душе измученной, ранимой,
Как божий дар, придёт Любовь.
Сказала, что вышла на миг –
Сто лет с той поры пролетело.
Исчез под водой Материк,
И память, как платье, истлела.
Сказала: вернусь, подожди,
Куплю только в булочной хлеба –
Давно испарились дожди.
От зноя потрескалось Небо.
Остался лишь в памяти лик.
Живу, новый день ожидая.
То солнце проглянет на миг,
То капля падёт дождевая.
Три женщины любимых, три печали
У трех дорог меня всегда встречали.
Три женщины любимых, три огня
От злых напастей берегли меня.
Три женщины любимых на земле,
Три мотылька, светящихся во мгле,
За них готов молиться день и ночь-
Храни их, Боже: мать, жену и дочь.
Светлое слово «люблю»,
Тёплое слово «жалею»,
Горькое слово «терплю»,
Грустное слово «старею».
Страшное слово «умру»,
Жуткое слово «забвенье»,
Доброе слово «дарю»,
Вечное слово «рожденье».
На тебя я глядел сквозь стекло,
Долго, долго — глаза стекленели,
Там тебя обнимало тепло,
А меня целовали метели.
Ни войти, ни уйти я не смел,
Хоть манила иная дорога,
Так стоял — стекленел, леденел
У примёрзшего к дому порога.
Опять дожди тиранят город,
И горизонт в тумане скрыт,
Сижу в саду (собачий холод),
А рядом женщина сидит.
Сидим, не смею молвить слово,
Боюсь движением спугнуть,
Она, мне кажется, готова
Вот-вот на веточку вспорхнуть.
«Не улетайте, заклинаю», —
Я про себя шепчу, шепчу.
Хотя совсем не понимаю,
Зачем сижу, зачем молчу.
Всё на круги свои вернётся,
Уже светлеет горизонт.
И женщина сидит, смеётся,
Со мною вместе солнца ждёт.
Что в мир подлунный мы несем,
Любовь ли к ближним, Божью ль милость?
Такая временность во всем
И одуванчиков пугливость —
Стыдливость осени. Все здесь,
Все до последнего предела.
И здесь впервые « Даждь нам днесь»
Душа счастливая пропела.
Здесь легкий шелест ветерка
С холмов бледнеющих стекает.
И все таинственно пока,
Пока душа того желает.
Шагну и выйду за порог —
Там, где простор все шире, шире,
Земля рассветная и … Бог!
И все сначала в этом мире.
Душа, напомни о себе,
Как Солнце после долгой ночи,
Как Свет в зашторенной судьбе,
Как Слово после многоточий…
Как Лик святой на полотне,
Среди других неповторимый,
Душа, напомни обо мне –
Моей единственной, любимой.
Душа, на зов мой отзовись,
Меня, заблудшего, вдруг вспомни
И прикоснись, и прикоснись
К немым устам и…Слово молви!
Мне не нравится эта погода.
Мокрый снег обметаю с лица.
Непокорное слово « Свобода»
Отливают всегда из свинца.
На исходе холодного лета
Вдруг закружит, завьюжит пурга…
Это горькое слово « Победа»,
Потому что цена дорога.
Но всегда: и отныне, и присно
Нас зовет на святые дела
Это светлое слово « Отчизна»,
Потому что любовь к ней светла.
Не лги себе и ближнему не лги,
Ложь, как болото, заведет, затянет.
От пустозвонства душу береги,
Во лжи душа невольницей завянет.
Понять себя и ближнего понять,
Найти слова и в радости, и в горе.
Не торопись друзей своих менять
Лишь потому, что с ними в краткой ссоре.
Вначале душу выслушай свою,
А мысли придержи, чтоб не мешали.
Не лги другим — себе я говорю,
Чтоб и они в ответ тебе не лгали.
Как жить на свете не любя,
Скажи, как жить?
Я позабыл давно тебя,
Порвалась нить,
Соединяющая нас
В одном миру.
Я растворюсь, исчезну с глаз,
В пургу нырну.
И всё же буду на миру
Другой прощён.
Я для тебя одной — умру,
Живя ещё.
Жизнь, будто поезд, проносится мимо,
Женщина эта лишь мною любима —
Только понять она это не хочет
И над моею любовью хохочет.
Весело ей в этой жизни живётся,
Сердце её без страдания бьётся, —
Видно, живёт на земле и не знает,
Что от любви иногда умирают.
Вот и смеётся, не ведая боли,
Мне же страдать неизвестно доколе.
Лето, зима — время мчится и мчится,
Женщина эта ночами мне снится.
Звонко смеётся, меня провожая,
Женщина эта — родная, чужая.
Как холодно и неуютно в мире,
Зима пошла опять на новый круг.
Сижу один в простуженной квартире
И жду, когда в дверь постучится друг.
Напрасно жду, уже давно за полночь.
Он не придет, завяз в своих делах…
Ему нужна моя, быть может, помощь,
А я боюсь пророчества в словах.
Я испытал всю мощь и силу Слова…
В ненастный день и в неурочный час,
Сорвавшись с уст, не возвратится снова
То слово, что убийственно для нас.
Ты сказала – забудь, я забыл.
Ты сказала – припомни, но поздно.
Мою память пустили в распыл
И вернуть ничего невозможно.
Позатихла тех дней суета,
Маята захолонула где-то
И осталось уже навсегда
В лете том отгоревшее лето.
Дни и ночи смешались в дыму,
В том дыму наших пылких бессониц.
Помнят только лишь стены в дому
Шелест платьев и шепот влюбленных.
Я, наверное, очень любил,
Но убийственным было то слово –
Ты сказала – забудь, я забыл,
Так забыл, что не вспомнить былого.
…Со мною будет все иначе:
Разлуку смертную кляня,
Одна лишь женщина заплачет,
Одна – любимая моя.
Платок накинет деревенский,
На холод выйдет за порог…
И будет плач ее вселенский,
И будет крик ее высок.
И будет эхо долго, долго
Лететь, цепляясь за кресты…
И до ближайшего околка,
И до светящейся звезды.
Не кличь по имени меня,
Я позабыт тобою.
Где были травы – там стерня,
Все скошено судьбою.
Так колко, холодно в душе.
И в поле одиноко…
Черным – черно, лишь на меже
Цветов осенних много.
И в ожидании огня,
Палящего, степного –
Не кличь по имени меня,
Не обжигайся снова.
Вновь на гармошке играют страданья.
Слышится голос вдали.
Всё забери, но оставь ожиданье
Светлых мгновений любви,
Всё забери. Но оставь в наказанье
Нежное горе моё,
Переполняется чаша страданья –
Не расплескать бы её.
Переполняется чаша желанья,
Милая, слышишь? Молчи.
Всё забери. Но оставь обещанье
Нежного часа в ночи.
Всё забери, но оставь в оправданье
Слово, что в сердце таю.
Через века я спешу на свиданье
И об одном лишь молю —
«Всё забери, но оставь ожиданье
Светлых мгновений любви».
Вновь на гармошке играют страданья.
Слышится голос вдали.
Я печку затоплю.
Все холоднее ночи,
Я ночи не люблю —
Я одинок в них очень.
Лучину запалю,
Своей укроюсь тенью,
Я утро не люблю —
В нем горькое прозренье .
И днем я нелюдим.
В душе моей нет лада —
Любимая с другим, —
А мне другой не надо.
Все больше зимние пейзажи
Рисует мальчик, мой сосед.
И дарит девочке Наташе,
И говорит: «Прекрасный цвет».
Белеет серый лист бумаги
Под кистью юного творца,
Белеют рощи н овраги,
И снег белеет у крыльца.
Белым-бело во всей округе,
Что уместилась в полотне .
И мчит малыш к своей подруге
На белом, белом скакуне.
Рисуй, малыш, все белым цветом,
Пока так чувствует рука,
Пока еще ты с белым светом
Лишь познакомился слегка.
Однажды выйду из ворот
И побреду по улице,
Какой вокруг меня народ,
Что ни лицо — то умница,
Что ни лицо — то светлый лик,
О, милые попутчики!
Запечатлю я этот миг —
И лица, и тулупчики,
И окон зимних зеркала,
Что отражают солнышко
И вновь «печаль моя светла»,
И выпита до донышка.
Как жить на свете не любя,
Скажи, как жить?
Я позабыл давно тебя,
Порвалась нить,
Соединяющая нас
В одном миру.
Я растворюсь, исчезну с глаз,
В пургу нырну.
И всё же буду на миру
Другой прощён.
Я для тебя одной умру,
Живя ещё.
Заклубилась дорога степная,
Не видать горизонта вдали.
Русь моя, моя жизнь зоревая,
Где, скажи мне, зарницы твои?
Вдоль дорог лишь полынь да осока,
Ветер воет протяжно во мгле…
Овдовела ты, что ли, до срока?
Не видать мужиков на земле.
Так за что же такая нам доля –
Сирый дом на сиротской меже
Да бурьяном заросшее поле,
Да заглохшая песня в душе?!
Сколько прошел дорог,
Сколько спалил мостов,
Слишком печален итог —
Много могил и крестов.
Многих друзей схоронил,
Сына отнес на погост.
Кто из неведомых сил
Сжег этот крохотный мост?
Господи, что впереди,
Пламень в душе или лед?
Молот тяжелый в груди
В ребра безжалостно бьет.
Что же мне делать теперь,
Новые строить мосты?
С петель сорвало дверь —
Поле, снега и кресты.
Кому звездная дорога.
Кому пыльная стезя –
Я прошу любви у Бога,
Без любви никак нельзя.
Кому пыльная дорога.
Кому млечная тропа –
Я прошу любви для Бога,
Но бесчинствует толпа.
А жизнь — людей столпотворенье
Среди домов и городов,
А жизнь — раздоры и прощенья,
А жизнь — обиды и прощенья
И смех невест, и слезы вдов.
А жизнь — непаханое поле
И трав нескошенных дурман,
А жизнь — то воля, то неволя,
А жизнь — ниспосланная доля
И слов несказанных обман.
А жизнь — сплошное сновиденье
И явь, похожая на сон.
Зеркальных мыслей отраженье
И страх до умопомраченья,
И колокольный перезвон.
Жизнь — годы славы и забвенья.
Жизнь — тьма веков и миг прозренья..
Все вдребезги — любовь, вино-
Не склеить чашку голубую.
Жизнь, как банальное кино.
Всё в круговую, в круговую.
Механик крутит колесо –
Поля, холмы, лесные дали.
И вот уже твое лицо
Фрагментами мелькает в зале.
Кусочки дней, обрывки слов
И тьма, врачующая душу.
Похоже, мне из прошлых снов
Уже не выбраться наружу.
И киноленты рваный бег,
И жизни светлые излуки.
И этот сумасшедший век —
Мне подаривший боль разлуки.
Человечество сходит с ума
От пороков земных, от бессилья.
Нас уже не страшат ни тюрьма, ни сума,
Не пугает нас кровь и насилье.
Человек, словно робот в пространстве живет,
Без любви роботенков рожает,
Непотребное что-то жует,
Непотребным мозги осушает.
Человечество сходит с ума —
Дух терзает и плотью страдает.
Свет небесный сквозь серый туман
На пустые поля оседает.
Человечество сходит с ума –
Все скуднее любви закрома.
Мною прожито немало,
Много пройдено дорог…
И швыряло, и трепало,
Да не шло, как видно, впрок.
Вновь и вновь я ошибался,
На ответ искал ответ.
У пивнушек ошивался,
А потом не пил … сто лет.
Так и жил, искал чего-то,
То ли свет в прожилках тьмы?
До семнадцатого пота
Рыл распадки Колымы.
Нелегко порой бывало
И бывало хорошо…
Мною прожито немало,
Мало понято еще.
Перед бездною робею
И молюсь, молюсь судьбе.
Может быть, еще успею –
Что-нибудь понять в себе.
Я выдумал тебя,
Теперь пред всеми каюсь
За то, что не любя
Исправить мир пытаюсь.
За то, что, вопреки
Всем домыслам и смыслам,
Не дописав строки,
Перехожу вдруг к числам.
Из памяти моей
Вновь выплывают даты –
Рождение друзей
И горькие утраты.
И я, судьбой храним
Вдруг понимаю ясно,
Что в мире больше зим
И больше дней ненастных.
Метели декабря
Мою тревожат память.
Я выдумал тебя,
Пытаясь мир исправить.
Во все трубы и горны трубя,
К небесам справедливо взываю –
Я тебе оставляю тебя,
А себя я с собой забираю.
Никаких нету явных причин
На тебя мне сердиться, родная.
Я один – потому, что один,
Потому, что один, это знаю…
Не бывает любви без разлук,
Знаю я – это было со мною –
Разрывал я сплетение рук,
Плач вселенский стоял за спиною.
Ночь на капельки света дробя,
Я пытаюсь поладить с судьбою –
Я тебе оставляю себя,
А тебя забираю с собою.
В любви, как в карточных гаданьях,
Дни перемешаны судьбой….
Всего страшнее расставанье
С самим собой, с самим собой.
Когда природы увяданье
Вдруг обозначит свой предел,
Всего печальней расставанье
С тем, что познать ты не успел.
Всем холодам назло,
Переживая стужу,
Мне иногда везло
И это грело душу.
Всем козням вопреки
Я не свернул с дороги
И у родной реки
Нашел свои истоки.
Подземных вод поток
И… лодка у причала,
Начало и итог,
Итог и вновь начало.
Когда застигнет ветер в поле,
Весенний гром оглушит вдруг…
Судьба немыслима без боли
И нет больней душевных мук.
Когда людские кривотолки
Тебя смутят, ты промолчи.
Судьбы зеркальные осколки,
Как звезды, высыпят в ночи
По ним судьбу свою сверяя,
Поймешь, что мучился не зря –
Любовь придет в начале мая,
Или в начале сентября!
Кому весенние разливы,
Кому осенняя тропа.
Как песен разные мотивы —
У каждого своя судьба.
И кто какой достоин доли,
Пройдя сквозь тысячи обид?
Судьба немыслима без боли,
Душа и в радости болит.
На этом неласковом свете
Судьба оступалась не раз.
Мои нерожденные дети,
Как больно и горько без вас.
На этой гудящей планете
Есть тихое слово – прости.
Мои гениальные дети,
Вам крест непосильный нести.
За вас я, любимых, в ответе,
Но жизни так мало одной.
Мои неизвестные дети,
Все ваши печали со мной.
Душа моя юностью грезит,
Но край горизонта в огне.
Мои нерожденные дети
Приходят и плачут во сне.
Мы вместе и плачем, и бредим
Своей и чужою судьбой.
Мои нерожденные дети,
Мы встретимся в жизни другой.
От печали надолго ли скроюсь,
Перемешан с закатом рассвет.
Успокоиться — не успокоюсь,
Потому, что спокойствия нет.
Потому, что в далеком и близком,
Как в тумане, не видно ни зги,
Перепутаны, видимо, слишком
В моей памяти годы мои.
Перекручены ниточки, нити,
Узелками отмечены дни…
Видно все мы живем по наитию,
Укрываясь от света в тени.
Укрываясь от хмурого взгляда,
Мы торопим течение лет.
А печалиться, видимо, надо –
Без печали и радости нет.
Сушеный виноград –
уже не виноград
И лук сухой нас плакать
не заставит,
И если этой жизни
ты не рад,
То, значит, кто-то
этой жизнью правит.
В сухие дни так хочется
дождя
И он приходит с грозовою
тучей,
И ты резвишься,
времени дитя,
Как хорошо, что повод есть
и случай.
Хвалу лозе я воспою
сто крат
И все ж закончу на минорной
ноте –
Сушеный виноград,
уже не виноград –
Он для вина ни капли
не пригоден.
Расставанья, расстоянья —
Очень близкие слова,
От свиданья до свиданья
Побелела голова.
Сколько лет и сколько вёсен
Пролетело с той поры.
Нас с тобой венчает осень.
И осенние дворы
Нас встречают виновато,
Будто знают наперёд:
Это время листопада
Отцветёт и отойдёт.
Будут белые метели
Ветки клёнов серебрить,
Зимы, вёсны не успели
Нас с тобой соединить.
Наше позднее венчанье.
Осень.
Жёлтая трава.
Расставанья и свиданья —
Очень близкие слова.
Вот и роща поредела,
Просветлели даль и высь –
Время сжато до предела,
До предела сжата жизнь.
Незаметными проходят
Год за годом, день за днем,
Вот и вечер на исходе,
И – « гори оно огнем» —
Время глупостей кромешных,
Время выдумок пустых.
На земле так много грешных,
Нету места для святых.
В темном небе месяц светит,
Слышен шелест камыша,
И во сне о счастье бредит,
Бредит русская Душа.
Это дерево вечно растет,
Его корни в глубинах пространства,
В кроне, в листике каждом течет
Кровь язычества и христианства.
Перемешана, смешана кровь,
И от буйства к спокойствию духа
Прорастала и крепла Любовь,
И коснулась дыханием слуха.
О, далекие предки мои,
Россияне- сыны вольнодумства!
В моем сердце доныне горит
Ваш огонь доброты и безумства.
Я — листочек на ветке любви,
Все мы в мире и вечны, и тленны.
Дай-то Бог, чтобы в нашей крови
Не пропали великие гены.
Горе сгинет, и смута пройдет,
Даст нам Бог высоты и простора.
Покаянное время грядет,
Русь, Россия- судьба и опора.
Порушена держава,
Но нужно дальше жить.
Я не имею права
Вас, грешники, судить.
Такое, видно, право
Мне свыше не дано,
Но целая держава
С бесправьем заодно.
Но целая держава
Споткнулась на пути.
Налево, иль направо
Иванушкам идти.
Но целая держава
Умолкла невпопад
И лишь былая слава
Призывно бьет в набат.
« Времена не выбирают –
В них живут и умирают…»
А. Кушнер
В своей стране мы не свои,
В чужой стране совсем чужие.
Да где ж вы, русичи мои?
На сердце раны ножевые.
Ну как мне вас поднять с колен?
Стыдитесь, витязей потомки:
Не тело — дух отдали в плен,
И вот стоим у самой кромки,
У края пропасти стоим
И озираемся пугливо.
И Родины горчайший дым
Плывет над нами сиротливо.
Что же ты, милый — все рыщешь и рыщешь ,
Все по лесам, по распадкам глухим.
То ли беду свою верную ищешь
В зимнем краю, где никем не любим.
Что ж ты при встрече глазами сверкаешь,
Я враждовать не намерен с тобой.
Ты, как и я, в этой жизни мытаришь.
Видно одной нас связали судьбой.
Гнев усмири и взгляни подобрее,
И в человечность людскую поверь.
Может друг другу мы станем роднее,
Дай обниму тебя, ласковый зверь.
Серый загривок рукою поглажу.
Не опасайся тепла моих рук,
Может с собой и с тобою полажу,
Мой недоверчивый названный друг.
Белый свет, как белый снег,
Мне глаза до боли режет,
Белый, белый человек
На руках ребенка нежит…
Бесконечен этот сон –
Белый, белый одуванчик…
Он из воздуха рожден –
Этот белый звездный мальчик.
Сыплет, сыплет белый снег,
На речной ложась песочек,
Он дитя двух звездных рек —
Белокурый наш сыночек.
Мы бы могли жить совсем по-другому…
Лодка печали причалила к дому.
Мы же не звали ее, не просили.
Сел в эту лодку отец наш – Василий,
Дочка Светлана, сынок — Василечек,
Бабушка Дуня и сын ее – летчик,
Брат Анатолий и друг его странник –
Лодка отчалила, скрылась в тумане.
Лишь перевозчик махнул на прощанье
И, оглянувшись, сказал: «До свиданья».
В дни памяти Н. Клюева
23.10.09г., г.Томск
Обезнежили мы, обезнежили –
То ли жили мы, то ли нежили
В мире праведном и неправедном,
Да в обратный путь не пора ли нам,
Да на том пути все изведано,
Да под тем крестом то, что предано,
Да под тем дождем все до ниточки,
Кому постны щи, кому сливочки,
Кому свет в окне, кому темень-зла,
А любовь мою всю сожгли дотла…
То ли жили мы, то ли нежили,
Злобой сладкою всех потешили.
Надо верить, что смерти нет.
Путь прошел и назад оглянулся –
Слава Богу, я видел свет,
Слава Богу, я в свет окунулся.
«На земле происходит
смещение полюсов»
(Из ученых статей).
Еще не начиналось лето,
Еще февралило в апреле,
Но понимали мы, что где-то
Уже проклюнулись капели.
На грани сумерек и света
Сдвигала полюса Планета,
Еще не начиналось лето,
Уже заканчивалось лето.
«…и дум высокое стремленье…»
А.С. Пушкин
Поэзия должна быть несуразной,
Неприбранной, неправильной и разной…
Поэзия не просто – откровенье —
А чувств и дум невольное смятенье.
И тех же дум – невинное блужданье,
Поэзия – начало мирозданья,
Законов всех начальная строка,
Мгновений неосознанных века…
Чем дольше живу,
Тем реальнее сны.
А там, наяву,
Все от злобы пьяны,
А там, наяву,
Свет холодной луны.
Чем дольше живу,
Тем прекраснее сны.
Чем дольше живу,
Тем страшней наяву.
Я грустить подолгу не умею,
Женский взгляд лишь чуточку кольнет –
Я уже от радости шалею
И душа срывается в полет.
Я в любовь таинственную верю,
Потому навстречу ей лечу.
Я грустить подолгу не умею,
А вернее, просто не хочу.
Радости не так уж в жизни много,
Каждый миг удачливый ловлю
И взлетаю высоко – высоко
От щемяще — нежного «люблю».
Отменены надолго все полеты,
Над летным полем виснут облака,
И без работы — грустные пилоты
Играют в подкидного дурака.
Не протолкнуться в «зале ожиданья»,
Ни встать, ни сесть: на каменном полу
Мешки, узлы, как знаки запинанья.
Расставлены неправильно в углу.
Четвертый день — и не видать просвета
Туман укрыл поселок Батагай.
Устал кассир, уходит от ответа.
Хоть телеграмму господу давай!
Спешит народ: кто в Гагру, а кто в Сочи
Висит плакат. Гласит: «Аэрофлот —
Удобно, быстро, днем или средь ночи. »
А отпуск мой, наверно, здесь пройдет.
Хожу, брожу в измятой куртке финской,
Пишу стихи про этот чудный край,
Поет транзистор — голос Кристалинской:
«Не улетай, родной, не улетай. »
Я вышел сегодня из дома
Часов то ли в пять, то ли в шесть.
Морозно дымилась солома,
Кустарников дыбилась шерсть.
Была, видно, поздняя осень.
А впрочем, так виделось мне.
Часов, может, семь, может, восемь
Я шел по колючей стерне.
Деревьев прозрачные тени
Летели и падали ниц.
И дали в округе темнели,
Не слышалось пения птиц.
Как будто уставшее время
Сменялось на время другим.
И всадник подтягивал стремя
И целился взглядом тугим.
Тяжело, тяжело. Не поднять головы.
Чуть поднимешь, накинутся гады.
И живи так — не выше болотной травы,
Ниже можешь. могильной ограды,
Вдоль по полюшку-полю трава да трава,
От земли и до небушка сухо.
И гуляет по свету людская молва
О величии русского духа.
Где он нынче, в какой он живет стороне?
Помолиться б ему во спасенье.
Ведь сегодня я вновь, наяву, не во сне,
Божьей матери видел знаменье.
Я покидаю с горечью тебя –
Москва, Москва – нерусская столица.
Мне, русскому, хамят здесь и грубят,
Здесь негде от разбойников укрыться.
Россия, необъятная моя,
Гляжу с холма, и сердце замирает.
Я уезжаю в дальние края,
Где русский дух, пока еще витает,
Где Русь моя, надеждами полна,
Что через годы возродится снова.
Москва, Москва, — есть в том моя вина,
Что не сказал в твою защиту слова,
Что промолчал, когда вели в полон
Твоих детей, оторванных от древа.
Ни Ангара, ни Енисей, ни Дон
Из берегов не выплеснули гнева.
Москва, Москва прости мне этот стыд
За всех, за все и за мое молчанье,
Прости меня и нас Господь простит.
И всех вернет к любови изначальной.
Посох творящий возьми,
Гибнут без веток корни.
Господи, мир вразуми –
Разум любовью наполни.
В смутные думы добавь
Добрые, светлые мысли…
Только великое славь,
Только прекрасное числи.
Чтобы всегда по весне
Птицы стремились к гнездовью,
Чтоб наяву и во сне
Мир наполнялся любовью!
За все, что выдумал, простите –
Поэт на выдумки горазд,
Он столько в этой жизни видел,
Не выставляясь напоказ.
Он столько верст земных отмерил,
Прошел сквозь сумерки времен
И он один, безумный, верил,
Что мир добром не обделен.
Сменялись дни, сменялись ночи,
Храм воздвигался на крови,
А он любил и жаждал очень
В ответ, хоть капельку, любви.
Слова придумывал такие,
Каких еще не слышал свет,
И утихали все стихии,
И умолкал безумный бред.
Все обустроилось в жизни,
Видимо правильно жил.
Только тоска по отчизне,
Той, что я в жизни любил,
Только печаль мировая
После столь долгих дорог.
Батя сказал, умирая –
Как же вы дальше, сынок…
Видимо думал он, зная
Что ожидает нас всех
Междоусобица злая
И неотмоленный грех.
Трапезы реже, чем тризны,
Радости всей на пятак.
Думал, все сладилось в жизни,
Все оказалось не так.
Источник