Сочинение 15. Сборник ЕГЭ-2019
Почти невозможно было представить себе, что лишь неделю назад он защищал диссертацию на тему «Древнейшие сказания европейских народов». А теперь.
Мёртвое, взрытое снарядами поле лежало перед ним, земля, на которой был посеян и взошёл хлеб, а потом сгорел и был развеян по ветру вместе с пороховым дымом, земля, на которой было сделано всё, чтобы человек не мог на ней существовать.
Почти невозможно было представить себе, что лишь неделю назад он защищал диссертацию на тему «Древнейшие сказания европейских народов». А теперь.
Мёртвое, взрытое снарядами поле лежало перед ним, земля, на которой был посеян и взошёл хлеб, а потом сгорел и был развеян по ветру вместе с пороховым дымом, земля, на которой было сделано всё, чтобы человек не мог на ней существовать.
По одну сторону этого куска земли лежали, спрятавшись за глинистыми буграми, гитлеровцы, пришедшие в чужую, далёкую страну по приказу своего фюрера, уничтожающие, сжигающие всё на своем пути. Неподалёку от них, по эту сторону мёртвого ржаного поля, лежал только один — кандидат филологических наук младший лейтенант Лев Никольский.
Он был окружён и по всем правилам войны должен был положить оружие и сдаться в плен победителям. Но он не считал себя побеждённым: пулемёт ещё работал, а если бы он замолчал, в ход пошли бы винтовка и гранаты. Впрочем, он был не один. Двенадцать мёртвых товарищей, которые ещё вчера вместе с ним защищали этот голый кусок земли с одинокой берёзой, лежали вдоль траншеи. (Ю)Тринадцатый оказался живым. Это был разведчик Петя Данилов, любимец всего полка, талантливый и умный парень, писавший стихи и читавший их вслух в самые горячие минуты боя.
Теперь он лежал, раненный в грудь навылет, и смотрел в небо, осеннее, но ясное, с редкими, освещёнными снизу облаками. Берёза вздрагивала от выстрелов, и жёлтые листья время от времени падали на раненого. 0дин лист упал Пете на лицо, но Петя не смахнул его, не пошевелился.
В одну из редких пауз тишины Никольский подполз к Пете и, смахнув лист, взял его за руку.
Ничего, — чуть слышно ответил Петя, — дышать трудно. Послушай. — он помолчал, потом стал с трудом вынимать из кармана гимнастёрки бумаги.
Тут мои стихи остались, пошли их вместе с письмом, ладно?
Должно быть, не больше пяти минут он провёл с Петей, а уж немцы, воспользовавшись тем, что пулемёт замолчал, намного продвинулись к траншее.
Никольский дал очередь, другую — они залегли. Потом снова стали приближаться, прячась между редкими пучками ржи, торчавшей в поле.
Плохо было то, что слева, метрах в двухстах от берёзы, стояло орудие.
Правда, оно стреляло не по траншее, а в глубину, туда, где на горизонте были видны тёмные, ещё дымящиеся развалины сгоревшей деревни. Но в любую минуту оно могло ударить и по траншее, которую защищало подразделение, состоящее из двенадцати убитых, одного серьёзно раненного и одного живого. Эх, подобраться бы к этому орудию! И тропка была — вот там, где за выходами взрытой бурой земли начиналось болотце с высокой травой. Но нечего было и думать! Он понимал, что немцы захватят траншею, едва только замолчит пулемёт.
Никольский прислушался, и в первый раз его сердце дрогнуло, и он крепко сжал зубы, глаза, всё лицо, чтобы справиться с невольным волнением. Петя читал стихи, он бредил, но голос был ясный, звонкий:
Есть улица в нашей столице,
Есть домик, и в домике том Ты пятую ночь в огневице Лежишь на одре роковом.
Петя читал, закрыв глаза, и каждое слово доносилось отчетливо и плавно. У него было потемневшее страшное лицо, когда, сунув в кружку с водой руку, он начал водить ею по лицу, по глазам. Потом вылил воду на голову и, тяжело опершись на Никольского, пополз к пулемёту.
Есть! Иди, — сказал он, схватившись за ручки пулемёта.
Пробираясь по тропке к болотцу, Никольский услышал звонкий Петин голос, читавший стихи между пулемётными очередями:
Не снятся ль тебе наши встречи На улице, в жуткий мороз,
Иль наши любовные речи И ласки, и ласки до слёз?
Втянув голову в плечи, он мягко опустился в траву и бесшумно пополз, скорее угадывая, чем видя чуть примятую, пересекавшую болото тропинку. Он подобрался к орудию сзади и некоторое время лежал, слушая, как немцы разговаривали резкими уверенными голосами. Он ждал, когда весь расчёт соберётся возле орудия.
Немцы, занявшие траншею, были захвачены врасплох, и первым снарядом из уже заряженного орудия Никольский убил сразу же человек двадцать.
За стихи, которые Петя читал между пулемётными очередями!
За дымящиеся развалины сожжённой деревни! За ограбленных женщин и детей, бродящих по лесам без крова и пищи. За горе каждой семьи, за разлуку с близкими, за Аню с маленьким сыном, которых он, может быть, больше никогда не увидит.
(По В. А. Каверину*)
Вениамин Александрович Каверин (1902-1989) — русский советский писатель, драматург и сценарист, автор приключенческого романа «Два капитана».
Какую роль в годы войны играла поэзия? Этим вопросом задается автор текста Вениамин Каверин.
Отвечая на данный вопрос, автор рассказывает историю времен Великой Отечественной войны. Ее можно пересказать в двух словах: тринадцать бойцов отдали свои жизни, но не пропустили фашистов за указанный рубеж. А перед этим «…разведчик Петя Данилов, любимец всего полка, талантливый и умный парень, писавший стихи и читавший их вслух в самые горячие минуты боя…. лежал, раненный в грудь навылет, и смотрел в небо, осеннее, но ясное, с редкими, освещёнными снизу облаками». Сослуживец Никольский пообещал Пете послать его стихи домой. Петя понимал, что скоро умрет и поэтому, чтобы поддержать боевого товарища, стал вслух читать свои стихи, «голос был ясный, звонкий:
Есть улица в нашей столице,
Есть домик, и в домике том
Ты пятую ночь в огневице
Лежишь на одре роковом.
Это дало Никольскому силы и поддержку. «Пробираясь по тропке к болотцу, Никольский услышал звонкий Петин голос, читавший стихи между пулемётными очередями:
Не снятся ль тебе наши встречи
На улице, в жуткий мороз,
Иль наши любовные речи
И ласки, и ласки до слёз?
« Немцы, занявшие траншею, были захвачены врасплох, и первым снарядом из уже заряженного орудия Никольский убил сразу же человек двадцать». Никольский погиб, но сделал это во имя Пети, своих близких и родных, во имя Родины.
Позиция автора в данном тексте такова: поэзия поддерживала людей в годы войны, придавала им сил.
С таким мнением я совершенно согласна. Многие известные поэты такие, как Константин Симонов, Александр Твардовский, Давид Самойлов и многие, многие другие подарили свои стихи советским воинам и тем, кто ждал солдат с войны. Военная поэзия сама по себе и поэзия, положенная на музыку, спасала в самых безвыходных ситуациях. Сразу вспоминаются строки Давида Самойлова:
Как это было! Как совпало —
Война, беда, мечта и юность!
И это все в меня запало
И лишь потом во мне очнулось.
Сороковые, роковые,
Свинцовые, пороховые…
Война гуляет по России,
А мы такие молодые!
Стихотворные строки поддерживали бойцов, помогали переносить тяготы тыла. Поднимали они и с больничной койки раненых, помогали выздоравливать. Один только образ Василия Теркина, созданный Александром Твардовским, сделал невозможное: помог бойцам на передовой поверить в себя и в собственные силы, помог победить врага, сохранить несокрушимость и мощь армии.
Таким образом, русские поэты и писатели внесли большой вклад в дело победы. Они поднимали боевой дух бойцов, сохранили многим жизни.
Источник
Почти неделю тянули ветры над землей сочинение егэ
Почти неделю тянули ветры над землей Центральной Украины, стелило полог мокрого снега. Промокло всё, промокли все. В окопах, на огневых позициях, даже в солдатских ячейках и ровиках чавкает под обувью, ботинки вязнут в грязи, сознание вязнет и тускнеет в пространстве, заполненном зябкой, беспросветной мглой.
Я сижу на телефоне, две трубки виснут у меня по ушам на петлях, сделанных из бинта. Подвески мокры, телефонные трубки липнут к рукам, то и дело прочищаю клапан рукавом мокрой шинели, в мембране отсыревает порошок, его заедает, он не входит в гнездышко телефонной пазухи.
У меня прохудились ботинки, подошва на одном вовсе отстала. Я подвязал ее телефонным проводом. Ноги стынут, а когда стынут ноги, стынет все, весь ты насквозь смят, раздавлен, повержен холодом.
Меня бьет кашель, течет из носа, рукавом грязной шинели я растер под носом верхнюю губу до ожога. Усов у меня еще нет, еще не растут, палит, будто перцем, подносье и нос. Меня знобит, чувствую температуру, матерюсь по телефону с дежурными на батареях.
Пришел командир дивизиона, послушал, поморщился, посмотрел на мои обутки, влипшие в грязь ячейки, что вкопана в бок траншеи.
— Чего ж обувь-то не починишь?
— Некогда. И дратва не держится. Сопрела основа, подметки кожимитовые растащились и растрепались.
— Ну надо ж как-то выходить из положения.
Он уже звонил в тыл, ругался, просил хотя бы несколько пар обуви. Отказали. Скоро переобмундирование, сказали, выдадут всем и все новое.
— Как-то надо выходить из положения. — повторяет дивизионный в пространство, как бы и не мне вовсе, но так, чтобы я слышал и разумел, что к чему.
«Выходить из положения» — значит снимать обувь с мертвых. Преодолевая страх и отвращение, я уже проделал это, снял поношенные кирзовые сапоги с какого-то бедолаги лейтенанта, полегшего со взводом на склоне ничем не приметного холма с выгоревшей сивой травой. И хотя портянки я намотал и засунул в сапоги свои, моими ногами согретые, у меня сразу же начали стынуть ноги. Стыли они как-то отдаленно, словно бы отделены были от меня какой-то мною доселе не изведанной, но ясно ощутимой всем моим существом, молчаливой, хладной истомой. Мне показалось, помстилось, что это и есть земляной холод, его всепроникающее, неслышное, обволакивающее дыхание.
Я поскорее сменял те сапоги на ботинки. Они были уже крепко проношены, их полукирзовые-полупарусиновые «щеки» прорезало шнурками, пузырями раздувшиеся переда из свиной кожи не держали сырости, и вот словно бы пережженные, из пробки сделанные кожимитовые подметки изломались.
Иду на врага почти босиком по вязкой украинской грязи, и я не один, много нас таких идет, топает, тащится по позднеосенним хлябям вперед, на запад. В одном освобожденном нами селе вослед нам вздохнула женщина: «Боже! Боже, опять пленных ведут». Скоро переобмундирование. Зимнее. Ни в коем случае не надо брать полушубок и валенки. Полушубок за месяц-два так забьет вшами, что брось его на снег — и он зашевелится, поползет, в валенках протащись версту-две по пахоте — и вылезешь из них. Я видел дырки в размякшей пахоте, заполненные водой и темной жижей, это вновь прибывший пехотный полк вышагнул из валенок и рванул к шоссе босиком.
Трупы недавнего отступления разъездило, размяло и растащило по булыжнику, покрытому серой жижей в разноцветных разводах нефти и бензина, вылившегося из подбитых танков и машин.
Вот здесь-то пехота и переобулась. Обувь и портянки, как правило, остаются почти в сохранности, не то что головы, хрустнувшие, будто арбузы, — смяты, размичканы до фанерной плоскости. Портянки, как знамена иль флаги просивших милости и пощады бойцов, белеются по всей дороге, да еще зубы, человеческие зубы; не дались колесам машин, гусеницам танков, бело просвечивают там и сям из расколотых камней и в булыжных щелях.
Что же это такое? Неужели ко всему этому можно привыкнуть? Можно. Но нужно ли?
Ах, как зябнут ноги! Трясет, мелко трясет всего, и под шинелью, под гимнастеркой и бельем тело покрывается влагой. Поднимается температура, хоть бы заболеть и.
Резко зазуммерил телефон, я нажал прилипающий к пальцам клапан и сказал:
А в ответ бодрый, звонкий голос, словно у пионера, рапортующего об окончании патриотической работы:
— Привет, красноярский идиот!
Павлуша. Кокоулин Павлуша, родом из алтайского села Каменный иль Светлый Исток. Мы сошлись с ним в запасном полку, душевно сошлись: я звал его ласково «алтайский выблядок», а он меня еще ласковей — «красноярский идиот» — вот на таком уровне сердешной близости и даже любви изъяснялись мы.
На фронте Павлуша угодил в другой дивизион, но мы изредка виделись и при любой подходящей возможности перемолвливались словом-другим по телефону. Еще ранней осенью Павлушу определили в ближний тыл переучиваться с телефониста на радиста. Вот и явился Павлуша на передовую бодрый, отдохнувший от окопной маеты.
— Ну как жизнь молодая протекает?
— Жизнь-то? Молодая-то? — Я втянул носом мокро и, чуть не заскулив по-собачьи, вылаял: — А дубнуло бы поскорее, вот бы хорошо было.
Павлуша смолк, не знает, чего сказать, чем меня приободрить, виноватым себя чувствует за то, что так благополучен, а мы вот подыхаем тут в грязи, во вшах, под гнилым, милости не знающим небом.
— Ну ты, это, елки-моталки, чего городишь-то? — уже не очень бодро, но все еще с энтузиазмом говорит Павлуша. Он, Павлуша, от природы румян, круглолиц и очень разговорчив. Умеет на гармошке и балалайке играть, музыку любит, а я конопат, скуласт, язвителен, играть ни на чем не умею. У Павлуши больше оснований жить и выжить на войне, чем у меня, Павлуша, может быть, более полезен и нужен обществу, я же осатанел, грудь вот кашлем рвет, ангина горло свела, даже слюну проглотить не дает.
Павлуша жил до самой до войны в красивом хлебном селе среди гор, покрытых по самым горбинам мохнатым кедрачом. Реки, где он рос, харюзные, тайменные, ореха, зверя, птицы в лесах тучи. Пусть и до зернышка выметет родная и любимая власть, все одно не пропадешь в алтайском селе, где по огородам арбузы растут, при впадении родной речки в Катунь острова пользительной ягодой облепихой заросли. Мое родное село тоже многого стоит, природа посуровей алтайской, землицы среди скал скудно освоено, но река, тайга под боком, да рано меня сорвало и вынесло из родного села, и понесло, и закружило в водовороте жизни.
Источник
Роль музыки в жизни человека по тексту В. П. Астафьева «Почти неделю тянули ветры над землей Центральной Украины» Иванова, Еричева (ЕГЭ по русскому)
В отрывке из произведения В. П. Астафьева рассматривается проблема роли музыки в жизни человека. Писатель, затрагивая данную проблему, описывает влияние, которое музыка оказала на отчаявшегося солдата, не видящего смысла в дальнейшем существовании: «Где-то же она звучит? Где-то же она живет? И значит вместе с ней живут прекрасные люди прекрасной жизнью».
Наши эксперты могут проверить Ваше сочинение по критериям ЕГЭ
ОТПРАВИТЬ НА ПРОВЕРКУ
Эксперты сайта Критика24.ру
Учителя ведущих школ и действующие эксперты Министерства просвещения Российской Федерации.
Страдания героя автор отодвигает на второй план, заставляя его забыть и о рваных ботинках, и о нужде, и о страхе, оставляя только «прекрасную музыку, торжественную, разуму недоступную, поющую о какой-то жизни, пробуждающейся под ясным небом, под светлыми звездами».
Автор, по моему мнению, высказывает мысль о том, что истинное искусство способно пробудить в человеке жажду жизни, надежду на лучшее будущее несмотря на самые невыносимые условия, в которых он пребывает. Музыка может залечить душевные раны, помогает пережить самые тяжелые периоды.
Я, как и автор, высоко оцениваю роль красивого, созданного от всего сердца музыкального произведения. Музыка может оказать огромное влияние на внутренний, духовный мир человека, на его чувства, мысли, переживания, и даже цели.
В качестве доказательства справедливости моего суждения приведу пример из произведения русского писателя А. И. Куприна «Гранатовый браслет». Главный герой этой повести, совсем небогатый и незнатный человек, безответно влюблен в замужнюю женщину, состоятельную княгиню Веру Шеину. Им никогда не быть вместе, и мужчина не в силах продолжать терзать неразделенными чувствами и себя, и её. Он накладывает на себя руки, оставляя своей возлюбленной подарок — гранатовый браслет — и просьбу прослушать сонату Бетховена. Звуки этой поразительной мелодии глубоко тронули Веру, шокированную поступком главного героя. Волшебная музыка, хоть и всего на пару мгновений, перенесла ее в тот неведомый, недоступный мир, где они могли свободно и открыто выражать свои чувства и любить друг друга.
Задумываясь над ролью музыки в судьбах людей, нельзя не вспомнить события Великой Отечественной войны. Легендарная песня «Священная война» в то время стала гимном всех тех, кто храбро сражался за свободу нашей родины, бесстрашно расставаясь с жизнью. Слова этой композиции дарили солдатам силы и смелость идти в бой, помогали плечом к плечу вставать на защиту нашей страны.
Обобщая сказанное, можно сделать вывод о том, что музыка играет важную роль в жизни людей, помогая им в самых безжизненных ситуациях.
Посмотреть все сочинения без рекламы можно в нашем
Чтобы вывести это сочинение введите команду /id73287
Источник